От жестокости до милосердия

День выдался не то чтобы тяжелым, но суматошным. Случаются такие дни, когда нет ни минуты на передышку и один пациент сменяется другим. Наступил обеденный перерыв, я взял вилку, но не успел проглотить ни куска, по тому что кто-то забарабанил в дверь.
-Ну что за люди? – громко возмутилась помощница. – Неужели непонятно, что доктор – живой человек, и ему положен обеденный перерыв?
К стуку прибавились горькие рыдания в коридоре. Отставив судок, я поспешил отпереть дверь: «Заходите!»
-Помогите! Я с Ральфом гуляла, а он на стекло наступил и ногу порезал!
Передо мной, покачиваясь от тяжести, стояла заплаканная девочка с подросшим щенком Лабрадора на руках. Я перехватил у нее пса и отнес его на операционный стол
– Молодец, что на руках несла, – похвалил я девчушку. – Рана хоть и глубокая, но чистая… Сейчас мы ее обработаем, перебинтуем, и через несколько дней будет твой Ральф как новенький.
Минут через двадцать девочка, сияя от радости, но все еще всхлипывая по инерции, увела своего друга, а в кабинет тут же проскользнула сухонькая старушка в дурацкой соломенной шляпке
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – с почтительным придыханием поздоровалась она, после чего достала из ветхой облезлой сумки такого же облезлого и очень худого котенка. – Вот ведь прямо у моей двери мяукал! То ли сам приблудился, то ли подбросил кто… У меня рука не поднялась прогнать, – терпеливо объяснила наша постоянная клиентка, кошачья заступница и благодетельница. Повернувшись ко мне, умоляюще сложила на груди руки:– Иван Сергеевич, привить бы этого бедолагу…
-Давайте вашего подкидыша, – улыбнулся я. – Сейчас сделаем прививку от бешенства и от чумки… Да ты у нас блохастый товарищ! Клавдия Аркадьевна, я тут вашему красавцу на холку лекарства от блох накапал, так вы его пару дней не купайте, пока подействует.
– Какой же вы, доктор, человек чудесный, – растрогалась старушка.- До конца своих дней буду за вас Богу молиться.
Я выглянул в коридор и понял, что не суждено мне сегодня спокойно пообедать. Быстро провел стерилизацию двух кошечек, а вот с попугаем пришлось повозиться.
-Я его всего неделю назад купил, и все было в полном порядке, – взволнованно объяснял огромный, как борец сумо, молодой парень,- А вчера смотрю, какая-то гадость вылезла…
Не меньше получаса я осматривал птицу, даже в справочники залезал, но так и не смог поставить диагноз. За мою десятилетнюю практику с таким накожным заболеванием я столкнулся впервые.
-Честное слово, не знаю, что это может быть, – удрученно признался я. – Давайте поступим так: я позвоню Берковскому – это лучший специалист по птицам в нашем городе, проконсультируюсь с ним, а потом, если что-нибудь выясню, сразу перезвоню вам.

– Спасибо большое, – сказал парень,
В кабинет ворвалась женщина средних лет – холеная и дорого одетая. Не поздоровавшись, поставила на стол клетку-переноску и достала оттуда шикарного белого перса. Я внимательно осмотрел кота.
– Хороший здоровый зверь…
– Этот мерзавец испоганил мне новую кожаную мебель. Я хочу, чтобы вы удалили ему когти.
– Вы, наверное, хотели сказать – подстригли? – переспросил я,
– Нет, совсем удалили. Я уже третьи гардины из-за этой твари вынуждена менять! А у меня, между прочим, на окнах висит не дешевка за сто рублей…
– Не буду этого делать! – заупрямился я. – Вылечить больное животное – пожалуйста, профилактические меры принять – ради бога, а своими собственными руками делать из кота инвалида… Это вы не по адресу обратились.
-Я заплачу, – презрительно скривившись, дамочка вынула кошелек. – Пятьдесят баксов хватит?
И тут моя помощница вдруг налетела на нее коршуном: «Вам доктор, кажется, русским языком сказал- убирайтесь! Мы здесь лечим, а не калечим!» Женщина грубо запихнула своего питомца обратно в переноску и бросила со злостью: «Вы тут все блаженненькие какие-то, юродивые… Да мне любой ветеринар за вдвое меньшую сумму..»
– Я сказала, что прием окончен! – рявкнула Ирина и почти насильно выпихнула клиентку из кабинета. Потом повернулась ко мне:
– Иван Сергеевич, о чем вы сейчас думаете? Только честно… Если не честно, то лучше вообще не отвечайте.
-Думаю о том, что мне очень повезло с помощницей, – улыбнулся я.
– Правда? – Девушка украдкой взглянула на часы: – Уже начало седьмого. По домам?
– Я еще немного побуду. А вы идите…
– Можно? А то мне очень нужно!
– Свидание? – зачем-то спросил я.
– Тоже придумаете… Никакого свидания, просто соседке уколы делаю, неудобно опаздывать.
– Идите-идите, – махнул я рукой . Медсестра ушла, я навел порядок в записях, сложил инструментарий и решил на конец пообедать (точнее, поужинать). Раскрыл настежь окно, примостился на подоконнике. Под окном (мой кабинет расположен на первом этаже старого купеческого особняка) сидела крупная тощая дворняга и не сводила взгляда с раскрытого судка. Котлет было шесть, а шесть отлично делится на два. Половиной черствого батона я тоже поделился с псом по-братски. Он съел все до последней крошки, благодарно махнул мне на прощание хвостом и потрусил по своим собачьим делам.
-Теперь домой! – сказал я вслух, за пер кабинет и вышел на улицу. Визжа тормозами, возле крыльца остановился автомобиль, из которого выскочила девушка с заплаканными глазами.
-Вы ветеринар?!
– Да.
– Помогите мне, пожалуйста… Она открыла дверцу, и я увидел лежавшую на заднем сиденье окровавленную псину без признаков жизни. «Тяпочка, потерпи родной, сейчас доктор тебе поможет…» – исступленно шептала девушка, семеня рядом и норовя погладить черную от запекшейся крови морду собаки. Пока я осматривал беспородного кобелька, девушка рассказывала срывающимся от подступающих к горлу рыданий голосом о том, что произошло с ее любимцем.- Тяпа утром во время прогулки от меня убежал, а я никак не могла его искать, потому что у меня первый урок – открытый. Была уверена, что он нагуляется и сам вернется, такое уже не раз случалось. Пришла с работы, а его нет. До самого вечера по микрорайону бегала, звала, людей расспрашивала… А потом на пустыре за стройкой нашла. По-моему, какие-то подонки его избили.
При этих словах я вздрогнул всем телом. Хорошо, что девушка была слишком занята своим питомцем и не заметила этого.
– Он будет жить?
– Клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы его спасти. Сказал и сам устыдился излишне пафосной фразы.
Но хозяйка избитого до полусмерти кобелька услышала в ней лишь главное: возможно, ее любимый Тяпа все-таки выживет.

– Я не буду вам мешать – посижу в коридоре, – сказала она, глядя на меня с надеждой, как на чудотворца.
– Не нужно здесь сидеть. Оставьте свой телефон и поезжайте домой. Когда будут новости, я вам сам перезвоню.
– Какие новости? – испугалась она.
– Хорошие, только хорошие, – ободряюще улыбнулся я. – Ну что, друг, – обратился я к псу, когда мы с ним остались в кабинете вдвоем, – я пообещал твоей хозяйке, что вытяну тебя с того света. Мы просто не имеем права ее подвести, так что ты уж постарайся…
Я провозился с псом до половины первого ночи. Левый глаз спасти не удалось, но мозг оказался не задет. Остальное – ерунда. Внутреннего кровотечения нет, кости лап и ребра при надлежащем уходе со временем срастутся – все будет хорошо. Удалось сдержать клятву. Я поставил кобельку капельницу, прилег на топчан. Сна не было, зато нахлынули воспоминания…

… Сколько мне тогда было лет? Семь? Восемь? Точно, восемь. Я заканчивал второй класс. Это случилось во время весенних каникул. Мы с одноклассниками отправились за подснежниками в лес, который подходил вплотную к нашему окраинному микрорайону,
– Смотрите, волк! – вдруг испуганно вскрикнул Витька Бобров.
– Где? Где? – загалдели остальные.
– Да вон же, на пригорке, возле березы. Ой, он прямо на нас глядит!
– Дурак ты, Витька! – презрительно захохотал признанный предводитель нашей малолетней ватаги Антон. – Какой же это волк? Самый обыкновенный пес.
– Нет, волк, – отчаянно стоял на своем трусоватый Витька. – Я видел, когда был у бабушки в деревне, мужики точь в точь такого же убили. Специально на него охотились. Он теленка на выпасе загрыз
– Телят, говоришь, убивают? – Антон сплюнул сквозь зубы. – Тогда им нужно мстить. Вот с этого и начнем… Волк, волк! – крикнул наш вожак и свистнул.
Пес дружелюбно махнул хвостом и потрусил в нашу сторону. Мы все, и Витька в том числе, прекрасно знали, что никакой это не волк, а самая обычная крупная дворняга, поэтому бесстрашно оставались на своих местах. Нам хотелось приключений и подвигов, а встреча с «волком» сулила нам и первое и второе. Не помню, кто первым бросил в пса камнем, кто ударил его по впалому боку подобранной с земли палкой. Собака не проявляла агрессии, больше того, почуяв в нас врагов, она попыталась убежать. Но мы окружили несчастного зверя плотным кольцом. До сих пор не могу понять, что с нами тогда произошло. Ведь по отдельности каждый из нас был, в сущности, добрым ребенком. Мы были обычными мальчишками, с удовольствием ухаживающими за рыбками и хомяками в живом уголке, вешающими на деревья кормушки для птиц и рыдающими во время финальных кадров фильма «Ко мне, Мухтар». И вдруг необъяснимо превратились в стаю диких зверей, жестоких хищников, движимых желанием убивать… Кровавая вакханалия прекратилась только после того, как пес издал всхлипывающий звук, похожий на человеческий стон, и свалился на землю. Мы, еще разгоряченные «схваткой», медленно приходили в себя, старательно отводя взгляды от бездыханного пса и друг от друга. И вдруг совсем рядом раздался грозный окрик: «Вы что вытворяете?!» Я втянул голову в плечи, потому что узнал голос своего отца.
– Вы что, с ума сошли?! – воскликнул он, подбегая к нам. – Живодеры! Вы же забили беднягу до смерти!
– Атас! – крикнул Антон, и мои одноклассники бросились врассыпную. А я остался стоять, как истукан. С ужасом смотрел на то, что еще недавно было большой жизнерадостной дворнягой.
– Иван, как ты мог? – спросил отец и посмотрел на меня.
Мне, восьмилетнему пацану, недоступно было постичь все эмоции, бушующие в тот миг в отцовской душе, и хорошо я понял лишь одно: мы с товарищами совершили что-то ужасное. Никогда раньше отец так не смотрел на меня. Я заплакал от страха перед неминуемым наказанием. Вдруг папа опустился перед псом на колени и почти вплотную приблизил лицо к его морде. «Ванька, он, кажется, дышит!» Подхватив дворнягу на руки, отец размашисто зашагал по тропинке к дому. За всю дорогу он ни разу не обернулся, чтобы удостовериться, бегу ли я следом или так и остался один в лесу. Я просидел у подъезда до первых звезд, и только тогда набрался смелости и потопал домой.
В прихожей столкнулся с худым высоким стариком. Машинально поздоровался. Старик ответно улыбнулся и сказал: «Вам повезло, молодой человек. У вашего питомца оказался сильный здоровый организм. Он выживет…»
– Кто это и о каком питомце он говорил? – спросил я у отца, когда за стариком закрылась дверь.
-Это был ветеринар, и говорил он о собаке, которую вы сегодня чуть не отправили на тот свет. На твое счастье, пса удалось спасти. Теперь он твой. И ты сделаешь все возможное и невозможное, что бы отныне у бедняги началась другая, счастливая жизнь.Только так ты сможешь искупить свою вину перед ним.

Я не мог понять, зачем отец это сделал. Зачем навязывает мне этого «любимца», да еще после того, что случилось. Для меня было сущей мукой ухаживать за дрожащим, в окровавленных бинтах, с мутными от боли глазами псом. Я плакал, просил, чтобы отец отвез его в звериную больницу, отдал кому-нибудь… Но тот был непреклонен: «Это по твоей вине собака стала такой. Значит ухаживать за ней должен ты: кормить, поить, давать лекарства, вставать ночью, если скулит, гулять, когда начнет поправляться. Все ты и только ты!» Сначала мне казалось, что эта псина испоганила мою жизнь. Я должен был прерывать игру в футбол, потому что отец звал меня домой: «Собаку пора кормить». Я не имел права досмотреть до конца фильм по телевизору, потому что пес скулил, просясь во двор.

За три месяца он поправился и окреп, но все еще оставался безымянным. «Его хозяин – ты, поэтому и имя ему должен давать ты», – говорил отец. Я назвал собаку Графом. Кличка была скорее издевательской: меньше всего ковыляющий на трех лапах, худой, весь в шрамах и залысинах пес походил на отпрыска благородных кровей. Мне было мучительно стыдно гулять с таким непрезентабельным псом, а потом вдруг все изменилось.

Даже не могу сказать точно, когда это случилось. То ли когда двое пятиклассников, преградив мне путь, стали вымогать деньги, а Граф обратил их в бегство грозным рычанием. То ли когда я заболел ангиной и лежал с высокой температурой, дрожа от озноба, а пес, поскулив, залез на кровать и лег рядом, согревая меня своим телом…

В общем, он стал моим самым верным, самым преданным и любимым другом. Когда девять лет спустя Граф умер от старости, я плакал, будто потерял по-настоящему близкого человека. Через месяц после его смерти я подал документы в ветеринарную академию.

…Заскулил лежащий под капельницей Тяпа – кобелек начал отходить от наркоза. Я с досадой хлопнул себя по лбу: «Вот голова садовая! Хозяйка не спит, переживает, а я, вместо того чтобы позвонить и успокоить, воспоминаниям предаюсь!» Позвонил, успокоил: «С псом все в по рядке. Будет жить ваш Билли Бонс. Почему Билли Бонс? Потому что глаз спасти не удалось. Но во всем остальном…»
Я подошел к столу и погладил псину по забинтованной голове: «Сейчас сделаю укольчик, и ты поспишь. Оба поспим, мы с тобой заслужили отдых…»